В судебной практике нередко возникают специальные вопросы ответственности соучастников, обусловленные особенностями субъекта, стадий совершения преступления, добровольного отказа и т.п. Рассмотрим такой вопрос как эксцесс исполнителя.

Эксцесс (excessus — излишество, отклонение, уклонение) исполнителя как один из специальных вопросов в теории уголовного права разрабатывался длительное время, и только в УК РФ 1996 г. он предусмотрен в качестве нормативного предписания.

В соответствии со статьей 36 УК РФ эксцессом исполнителя признается «совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников», т.е. отклоняющееся от общего умысла поведение исполнителя.

Например, если соучастники договорились о совершении квартирной кражи, а исполнитель при этом совершает еще и убийство владельца имущества, то он будет привлечен к ответственности по ч.

3 статьи 158 и  статьи 105 УК РФ, а остальные соучастники только по статье 33 и ч.

3 статьи 158 УК РФ, поскольку об убийстве владельца имущества они не договаривались, а его совершил исполнитель без ведома соучастников.

Эксцесс исполнителя возможен при любой из предусмотренных УК РФ форм соучастия. При эксцессе исполнителя он самостоятельно выходит за рамки ранее согласованного с другими соучастниками и совершает более тяжкое преступление.

При совершении менее тяжкого преступления, чем было оговорено, у него имеется добровольный отказ от совершения более тяжкого преступления.

Ответственность за эксцесс исполнителя несет сам исполнитель, другие соучастники преступления отвечают лишь за деяние, которое охватывалось их умыслом.

Традиционно считается, что отклонение деятельности исполнителя от того, к чему его склонили организатор или подстрекатель, либо чему оказывал содействие пособник, возможно лишь в части объекта или объективной стороны состава преступления, т.е.

эксцесс исполнителя затрагивает лишь объективную сферу. Однако эксцесс исполнителя преступления возможен и в субъективной сфере (например, изменение мотивов и целей совершения преступления).

Так, к убийству, подготовленному всеми соучастниками преступления, добавляются корыстные побуждения исполнителя.

Следует отметить, что в ст. 36 УК РФ речь идет только о «преступлении», т.е.

законодатель исключает случаи, когда, например, совершается противоправное деяние, но в силу малозначительности, не представляющееся общественно опасным.

Таким образом, в широком смысле под эксцессом понимается совершение любых действий, выходящих за пределы умысла соучастников, а в уголовно-правовом смысле имеет значение только деяние, признающееся преступлением.

При этом эксцесс исполнителя преступления необходимо отличать и от такого изменения согласованной лини поведения, которое по существу не выходит за пределы замысла соучастников и касается обстоятельств, не влияющих на юридическую оценку преступления.

Если исполнитель убийства вместо намеченного использования огнестрельного оружия применит нож либо исполнитель кражи похитит имущество со склада, хотя договаривался изъять его из-за прилавка магазина, пределы соглашения соучастников по существу не нарушаются.

Нового либо того же, но более опасного преступления не совершается, и эксцесса соучастника не возникает.

Другим признаком эксцесса является субъективный признак — отсутствие вины соучастников. В уголовно-правовой теории существуют различные определения вины. Волевой элемент вины заключается в сознательной направленности лицом своих действий, т.е.

в желании наступления общественно опасных последствий, либо сознательном их допущении, либо безразличном к ним отношении, либо расчете на их предотвращение, либо в невнимательности и неосмотрительности, проявленных лицом в поведении, предшествующем наступлению общественно опасных последствий.

Соотношение названных интеллектуального и волевого элементов позволяет определить преступное поведение лица как умышленное или неосторожное.

С субъективной стороны эксцесс исполнителя может быть совершен как умышленно (исполнитель осознавал общественную опасность своих действий, предвидел возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желал их наступления либо не желал, но сознательно допускал эти последствия или относился к ним безразлично), так и по неосторожности (лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий, либо лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия).

При этом эксцесс исполнителя возможен только при конкретизированном умысле. Деяние исполнителя при совершении преступления с не конкретизированным умыслом нельзя признать эксцессом, поскольку в этом случае невозможно осуществить выход за пределы умысла соучастников.

Таким образом, эксцесс исполнителя преступления представляет собой совершение соучастником в отношении объекта, объективной или субъективной стороны первоначально задуманного преступления, деяния, не охватывающегося умыслом остальных соучастников, но сохраняемого в ряде случаев с первоначальным деянием объективную и виновную связь.

С уважением к Вам адвокат КГКА «Паритет» И.Ф. Поляков

Статья 36. УК РФ

Эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.

Комментарии к статье 36 УК РФ

Правило об эксцессе исполнителя основано на принципе вины, закрепленном в ст. 5 УК РФ, согласно которому лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные деяния и последствия, в отношении которых установлена его вина, объективное же вменение не допускается.

Эксцесс исполнителя возможен как при «неоформленном» (сложном) соучастии (участии в совершении преступления организатора, подстрекателя или пособника), так и при любой форме соучастия (совершении преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, преступным сообществом или преступной организацией).

Ответственность за эксцесс исполнителя несет только сам исполнитель, другие соучастники преступления отвечают лишь за то деяние, которое охватывалось их умыслом.

Различают количественный и качественный эксцессы исполнителя. При количественном эксцессе совершается более опасное, но однородное преступление, посягающее на тот же самый или однородный объект (например, жизнь и здоровье следует считать объектами разными, но однородными).

Количественным эксцессом следует признать также причинение вреда двум объектам вместо одного. Качественный эксцесс означает причинение вреда иному неоднородному объекту.

Практическое значение разграничения качественного и количественного эксцессов исполнителя сводится в основном к квалификации действий тех соучастников преступления, умыслом которых эксцесс исполнителя не охватывался.

При количественном эксцессе исполнителя подстрекатель несет ответственность за подстрекательство к тому преступлению, к совершению которого он склонял исполнителя.

Так, если подстрекатель склоняет исполнителя к применению насилия в отношении потерпевшего (например, призывает бить потерпевшего), но умыслом его не охватывается лишение потерпевшего жизни, он подлежит ответственности за подстрекательство к побоям даже в том случае, если исполнитель совершит убийство. При качественном же эксцессе, когда исполнитель принимает решение совершить иное неоднородное преступление, соучастие как таковое отсутствует, действия подстрекателя могут быть квалифицированы лишь как приготовление к преступлению (неудавшееся подстрекательство).

Следует учитывать при этом, что эксцесс исполнителя предполагает различия в направленности умысла соучастников.

Если же направленность умысла тождественна, но исполнитель просто фактически не может выполнить объективную сторону преступления, эксцесс исполнителя в такой ситуации места не имеет.

Подстрекательство к преступлению, совершение которого прервано на стадии покушения, квалифицируется со ссылками как на ст. 30, так и на ст. 33 УК РФ.

Действия лица, совершившего преступление, не охватываемое умыслом других соучастников, не могут быть квалифицированы как совершенные в составе группы (группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы, преступного сообщества или организации).

Так, в случаях, когда лицо, являющееся участником преступного сообщества (преступной организации), совершает преступление, которое не охватывалось умыслом других участников преступного сообщества (преступной организации), его действия в этой части как эксцесс исполнителя подлежат квалификации по соответствующей статье Особенной части УК РФ без ссылки на ст.

210 УК РФ, если содеянное таким лицом совершено не в связи с планами преступного сообщества (преступной организации).

Прокурор разъясняет — Прокуратура Челябинской области

Эксцесс исполнителя преступления

Разъясняет старший прокурор отдела государственных обвинителей Екатерина Васильевна Голубенкова.

При совместном совершении преступления нередко возникают ситуации, когда один из исполнителей преступления выходит за пределы умысла других соучастников.

В соответствии со статьей 36 Уголовного кодекса Российской Федерации эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.

По своему лексическому значению термин «эксцесс» (лат. — excessus) означает уклонение, отступление, выход за пределы чего-то, крайнее или грубое проявление чего-либо.

Деяние, совершенное исполнителем по собственной инициативе, не может и не должно вменяться в вину другим соучастникам. Соучастники несут ответственность лишь за совместное совершение того преступления, о котором они знали или совершение которого объективно допускали.

При эксцессе исполнителя соучастники не осознают и не предвидят фактических обстоятельств нового преступления либо того же преступления, но в более опасном исполнении. Кроме этого, соучастники объективно не содействуют несогласованному деянию исполнителя.

Во-первых, это свидетельствует об отсутствии причинной связи между деятельностью соучастников и преступным результатом, наступившим вследствие эксцесса исполнителя, во-вторых, об отсутствии умышленной вины, являющейся необходимым признаком совместной деятельности двух или более лиц.

• В зависимости от характера совершенного исполнителем преступления эксцесс принято подразделять на два вида: количественный и качественный.
• При количественном эксцессе преступление, совершенное исполнителем, хотя и не охватывается рамками преступного соглашения, но тем не менее является однородным задуманному соучастниками (например, жизнь и здоровье следует считать объектами разными, но однородными).
• Различают несколько подвидов подобного эксцесса:
• а) исполнитель по своей инициативе и без согласия других соучастников избирает более опасный способ совершения преступления либо причиняет более опасные последствия (например, подстрекатель склоняет к ненасильственному грабежу, а исполнитель совершает это преступление с применением насилия);
• б) исполнитель по своей инициативе и без согласия других соучастников избирает менее опасный способ совершения преступления либо причиняет менее опасные последствия (например, подстрекатель склоняет к грабежу, а исполнитель совершает кражу).
• Количественным эксцессом следует признать также причинение вреда двум объектам вместо одного.

Качественный эксцесс означает причинение вреда иному неоднородному объекту. Например, подстрекатель склоняет к убийству, а лицо совершает кражу.

В такой ситуации абсолютная несопоставимость преступлений не только разрывает цепь причинности между деянием соучастников и преступным результатом, но и прямо свидетельствует об отсутствии взаимной обусловленности, объективно связывающей совместно действующих лиц.

При эксцессе исполнителя ответственность других соучастников ограничивается только теми действиями, которые были совершены в пределах преступного соглашения.

Действия лица, совершившего преступление, не охватываемое умыслом других соучастников, не могут быть квалифицированы как совершенные в составе группы (группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы, преступного сообщества или организации).

Архив материалов

Прямая ссылка на материал
Поделиться

Разъясняет старший прокурор отдела государственных обвинителей Екатерина Васильевна Голубенкова.

При совместном совершении преступления нередко возникают ситуации, когда один из исполнителей преступления выходит за пределы умысла других соучастников.

В соответствии со статьей 36 Уголовного кодекса Российской Федерации эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.

По своему лексическому значению термин «эксцесс» (лат. — excessus) означает уклонение, отступление, выход за пределы чего-то, крайнее или грубое проявление чего-либо.

Деяние, совершенное исполнителем по собственной инициативе, не может и не должно вменяться в вину другим соучастникам. Соучастники несут ответственность лишь за совместное совершение того преступления, о котором они знали или совершение которого объективно допускали.

При эксцессе исполнителя соучастники не осознают и не предвидят фактических обстоятельств нового преступления либо того же преступления, но в более опасном исполнении. Кроме этого, соучастники объективно не содействуют несогласованному деянию исполнителя.

Во-первых, это свидетельствует об отсутствии причинной связи между деятельностью соучастников и преступным результатом, наступившим вследствие эксцесса исполнителя, во-вторых, об отсутствии умышленной вины, являющейся необходимым признаком совместной деятельности двух или более лиц.

1. В зависимости от характера совершенного исполнителем преступления эксцесс принято подразделять на два вида: количественный и качественный.
2. При количественном эксцессе преступление, совершенное исполнителем, хотя и не охватывается рамками преступного соглашения, но тем не менее является однородным задуманному соучастниками (например, жизнь и здоровье следует считать объектами разными, но однородными).
3. Различают несколько подвидов подобного эксцесса:
4. а) исполнитель по своей инициативе и без согласия других соучастников избирает более опасный способ совершения преступления либо причиняет более опасные последствия (например, подстрекатель склоняет к ненасильственному грабежу, а исполнитель совершает это преступление с применением насилия);
5. б) исполнитель по своей инициативе и без согласия других соучастников избирает менее опасный способ совершения преступления либо причиняет менее опасные последствия (например, подстрекатель склоняет к грабежу, а исполнитель совершает кражу).
6. Количественным эксцессом следует признать также причинение вреда двум объектам вместо одного.

Качественный эксцесс означает причинение вреда иному неоднородному объекту. Например, подстрекатель склоняет к убийству, а лицо совершает кражу.

В такой ситуации абсолютная несопоставимость преступлений не только разрывает цепь причинности между деянием соучастников и преступным результатом, но и прямо свидетельствует об отсутствии взаимной обусловленности, объективно связывающей совместно действующих лиц.

При эксцессе исполнителя ответственность других соучастников ограничивается только теми действиями, которые были совершены в пределах преступного соглашения.

Действия лица, совершившего преступление, не охватываемое умыслом других соучастников, не могут быть квалифицированы как совершенные в составе группы (группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы, преступного сообщества или организации).

Архив материалов

Кс разъяснил вопрос квалификации преступления при эксцессе исполнителя

11 апреля КС вынес Определение № 862-О, в котором разобрался в вопросе квалификации преступления, совершенного в соучастии при эксцессе исполнителя.

Как следует из определения, С., Т. и не установленное следствием третье лицо с целью похитить имущество общества прибыли к его огороженной территории, где Т. остался наблюдать за окружающей обстановкой. Проникнув на территорию, С. и третий соучастник стали выносить медные шины, но были обнаружены сотрудником общества И.

, который потребовал прекратить противоправные действия. Не установленный следствием соучастник направил на И. пневматический газобаллонный пистолет, приказал поднять руки и не двигаться, угрожая применением насилия.

После этого соучастники завладели медными шинами и скрылись с похищенным имуществом, в дальнейшем распорядившись им по своему усмотрению.

Уголовное дело по обвинению С. и Т. в совершении преступлений, в том числе предусмотренного ч. 3 ст.

162 УК, а именно разбоя, совершенного группой лиц по предварительному сговору с угрозой применения насилия, опасного для жизни или здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия, и с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище было направлено в Тракторозаводский районный суд г. Челябинска.

Рассмотрев материалы уголовного дела, суд приостановил производство по нему и принял решение о направлении запроса в КС. Он попросил проверить, соответствуют ли Конституции ч. 2 ст. 35 и ч. 2 ст.

162 УК постольку, поскольку на их основании решается вопрос об уголовной ответственности за разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору (несмотря на то, что обвинение С. и Т. в разбое предъявлено по ч. 3 ст. 162 УК, названный квалифицирующий признак предусмотрен ее ч. 2, которая и выступает предметом обращения).

По мнению заявителя, эти нормы по смыслу, придаваемому им официальным толкованием и сложившейся правоприменительной практикой, устанавливают для лиц, предварительно договорившихся о совершении кражи, иные (различные) условия уголовной ответственности в случае, если один из соисполнителей вышел за пределы совместного умысла и совершил действия, подлежащие правовой оценке в качестве разбоя, а другие члены группы продолжили свое участие в преступлении, используя примененное соисполнителем насилие либо угрозу его применения для завладения имуществом или удержания имущества.

Конституционный Суд отметил, что, закрепляя в гл. 21 УК составы преступлений против собственности, законодатель отнес к ним разбой, т.е., согласно ч. 1 ст. 162 данного Кодекса, нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия.

Дифференцируя (усиливая) ответственность в ч.

2 той же статьи за разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору, а равно с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, он не вышел за пределы своих дискреционных полномочий, а, напротив, учел повышенную общественную опасность разбоя вследствие изменения способа совершения этого преступления и его субъектного состава.

Вместе с тем, указал Суд, рассматриваемый во взаимосвязи с положениями ст. 5, 8, 25, 32, 35 УК и п. 1 примечаний к ст.

158 УК, квалифицирующий признак разбоя в виде его совершения группой лиц по предварительному сговору, может устанавливаться судом и влечь более строгую ответственность лишь при совершении этого деяния лицами, заранее договорившимися о совместном совершении преступления и действовавшими с прямым умыслом, направленным на противоправное безвозмездное изъятие или обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинение ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества.

КС сослался на Постановление Пленума ВС от 27 декабря 2002 г.

№ 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», где тот разъяснил, что в тех случаях, когда группа лиц предварительно договорилась о совершении кражи чужого имущества, но кто-либо из соисполнителей вышел за пределы состоявшегося сговора, совершив действия, подлежащие правовой оценке как грабеж или разбой, содеянное им следует квалифицировать по соответствующим пунктам и частям ст. 161 и 162 УК. Если другие члены преступной группы продолжили свое участие в преступлении, воспользовавшись примененным соисполнителем насилием либо угрозой его применения для завладения имуществом потерпевшего или удержания этого имущества, они также несут уголовную ответственность за грабеж или разбой группой лиц по предварительному сговору с соответствующими квалифицирующими признаками (абз. 2 п. 141). Эти разъяснения не ограничивают применение общих положений об эксцессе исполнителя, содержащихся в ст. 36 УК. 

Суд отметил, что тем самым ч. 2 ст. 162 УК – с учетом ее места в системе уголовно-правового регулирования и по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, – предполагает оценку деяния как разбоя лишь для тех соучастников, кто применил физическое или психическое насилие либо воспользовался им для хищения чужого имущества, т.е.

осознавал факт насилия и факт посягательства не на один, а на два или более объекта уголовно-правовой охраны.

Те же участники группы лиц по предварительному сговору, которые продолжили участие в изъятии либо удержании чужого имущества, не осознавая изменение способа хищения при эксцессе других исполнителей, должны нести ответственность исходя из тех признаков преступления, которые охватывались их умыслом.

«Следовательно, часть вторая статьи 35 и часть вторая статьи 162 УК Российской Федерации призваны обеспечивать дифференциацию уголовной ответственности и назначение лицу справедливого наказания, соответствующего характеру и степени общественной опасности преступления, лишь за те общественно опасные действия и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Поскольку, таким образом, отсутствует неопределенность в вопросе о соответствии этих норм Конституции Российской Федерации в аспекте, обозначенном в запросе Тракторозаводского районного суда города Челябинска, данный запрос не может быть принят Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению», – указал КС.

Комментируя определение, партнер АБ «КРП» Михаил Кириенко заметил, что вопросы квалификации преступлений, совершаемых в соучастии, традиционно относятся к дискуссионным, как в доктрине уголовного права, так и в правоприменительной практике, поэтому обращение к ним Конституционного Суда, безусловно, заслуживает внимания. Он указал, что КС подтвердил важность учета субъективных признаков как состава преступления, так и соучастия.

Михаил Кириенко отметил, что в запросе в КС речь идет о так называемом количественном эксцессе исполнителя, который оценивается с позиции положений ст. 35, 36 УК. Адвокат указал, что формулировка п. 14.

1 Постановления Пленума ВС № 29 содержит изъян, дающий некоторым правоприменителям распространять изменение способа хищения при его совершении группой лиц, как обстоятельство, автоматически подлежащее вменению всем соучастникам без исключения, однако при этом ВС и не говорит о том, что не имеет значения осознание совершаемого преступления каждым соучастником и что не нужен учет степени осознания конкретного лица при квалификации.

«Именно поэтому КС РФ сделал очень важное уточнение, что те участники группы лиц по предварительному сговору, которые продолжили участие в изъятии либо удержании чужого имущества, не осознавая изменение способа хищения при эксцессе других исполнителей, должны нести ответственность исходя из тех признаков преступления, которые охватывались их умыслом. Именно это должно остаться основным ориентиром правоприменительной практики», – посчитал Михаил Кириенко.

Адвокат Первой Красноярской краевой коллегии адвокатов Дмитрий Редькин отметил, что Конституционный Суд подтвердил сложившуюся и закрепленную в Постановлении Пленума ВС № 29 правовую позицию, согласно которой трансформация способа совершения хищения (из тайного в открытое, либо в нападение с целью хищения) в случае, если она очевидна для всех соисполнителей, допускает вменение квалифицирующего признака «группой лиц по предварительному сговору» в отношении всех участников преступления.

«Безусловно, можно дискутировать о том, насколько данная установка в вышеупомянутом постановлении соотносится с диспозицией ч. 2 ст. 35 УК РФ, предполагающей наличие именно предварительного сговора, т.е.

договоренности о совершении преступления, достигнутой заранее, до начала реализации его объективной стороны. Более точным в случае “перетекания” кражи в грабеж или разбой в рассматриваемом случае представляется квалификация последних как совершенных “группой лиц” (ч. 1 ст.

35 УК РФ), но данный квалифицирующий признак не включен в ст. 161–162 УК РФ», – указал Дмитрий Редькин.

Таким образом, отметил адвокат, Конституционный Суд сохранил сложившийся status quo. «Возможно, решение и неидеальное с точки зрения “чистой квалификации”, но, безусловно, оправданное в аспекте определенности правоприменения», – заключил он.

Эксцесс исполнителя преступления



Особую сложность при квалификации представляют преступления, совершенные в соучастии. Добавляет сложность и такой неоднозначный вопрос, как эксцесс исполнителя преступления. В статье рассмотрено понятие эксцесса, его виды и потенциальный субъектный состав.

Данный вопрос актуален, поскольку зачастую исполнитель (или иной соучастник преступления) совершает более тяжкое, более опасное и более жестокое деяние, нежели то, которое охвачено умыслом соучастников и было оговорено ранее.

Необходима выработка четкой уголовно-правовой политики в области субъектного состава, к которому могут быть применены нормы об эксцессе, на основе которой будет строиться практика применения уголовно-правовых норм при расследовании преступлений и рассмотрении таких уголовных дел в судах.

Ключевые слова: соучастие в преступлении, эксцесс исполнителя преступления, эксцесс соучастников преступления, теория самостоятельной (личной) ответственности соучастников.

Crimes committed in complicity are particularly difficult to qualify. Adds complexity and such an ambiguous issue as the excesses of the perpetrator of the crime. The article considers the concept of excess, its types and potential subject composition.

This question is relevant, because often the perpetrator (or other accomplice to the crime) commits a more serious, more dangerous and more cruel act than the one that is covered by the intent of the accomplices and was stipulated earlier.

It is necessary to develop a clear criminal law policy in the field of subject composition, to which the norms on excess can be applied, on the basis of which the practice of applying criminal law norms in the investigation of crimes and consideration of such criminal cases in the courts will be based.

Key words: complicity in a crime, the excess of the perpetrator of the crime, the excess of the accomplices of the crime, the theory of independent (personal) responsibility of the accomplices.

Статья 36 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) [1] содержит указание на эксцесс исполнителя, под которым понимается совершение им преступного деяния, не охватываемого умыслом иных соучастников. Иными словами, это своеобразный выход действий исполнителя за пределы умысла других соучастников.

Предполагается, что до начала совершения преступления соучастники выстроили определенную модель действий, направленных на достижение преступного результата, а в случае совершения исполнителем действий, не подпадающих по эту модель, применяются правила об эксцессе.

При анализе ст. 36 УК РФ возникает вопрос, что понимать под «охватом умысла», и более сложный вопрос — как это определить следователю и суду и отразить в материалах уголовного дела, в приговоре.

Подходы к пониманию «охвата умысла» различны в доктрине уголовного права. Так, А. И. Рарог связывает эксцесс исполнителя с осознанием соучастником нового преступления [17]; А. П.

Козлов предлагает устанавливать характер и объем соглашения и определять отношение соучастников к различным элементам преступления [12]; А. А.

Пионтковский определял эксцесс как совершение преступления, которое не охватывалось предвидением конкретного соучастника [14]. Г. А. Есаков указывает на то, что приведенные определения в целом верные [10].

Аналогично доктрине, судебная практика содержит различные подходы к пониманию «охвата умысла»: оговоренность пределов совершаемого преступления в части интенсивности действий (размер похищаемого имущества, пределы применения насилия, пределы причинения вреда здоровью и т. п.) [6], осведомленность (вероятная, предполагаемая или конкретная) о совершении более тяжкого преступления [7].

Опираясь на подход о вероятной и предполагаемой осведомленности, суды зачастую не применяют норму об эксцессе, основываясь на потенциальном предположении соучастниками возможного выхода из оговоренной модели совершаемого преступления, а также на знании соучастниками друг друга, в том числе, с психологической точки зрения, когда один соучастник предполагает или должен предположить, что другой способен или не способен совершить. Таким образом, можно заключить, что суды опираются на знание и допущение другими соучастниками [4].

Такой подход судов, при котором они обосновывают неприменение нормы об эксцессе с мотивировкой на то, что соучастники предполагали возможный эксцесс, подвергается критике в юридической литературе и среди адвокатского сообщества.

Безусловно, пытаясь уйти от ответственности, зачастую другие соучастники стремятся обозначить свое участие не в инкриминируемом им деянии, а в преступлении менее тяжкой категории.

Например, при договоренности оформить страховую выплату при смерти определенного лица, соучастники планируют убийство этого лица.

Исполнитель совершает задуманное, а другие соучастники в процессе предварительного и судебного следствия утверждают, что их умысел был направлен на мошенничество (что является менее тяжким деянием, по сравнению с квалифицированным видом убийства).

Ситуация не имеет большой сложности, когда и показания соучастников, и иные доказательства по делу свидетельствуют о том, что их умыслом не охватывались иные способы совершения преступления, пределы применения насилия, произошло отклонение в цели преступного деяния.

В таких случаях эксцесс исполнителя, чьи действия произошли с определенными отклонениями (по причинам, не связанным с действиями других соучастников) очевиден. Вместе с тем умысел может быть выражен в форме возможно допустимого поведения при совершении преступления.

Верховный Суд РФ неоднократно подчеркивал, что имеющие юридическое значение признаки деяния, совершенного исполнителем (в том числе квалифицирующие признаки), могут вменяться организатору, подстрекателю, пособнику только в случае, если они охватывались умыслом соучастников [8]. Так, действия пособника, не знавшего о том, что другие участники преступления действуют в составе организованной группы, не могут квалифицироваться как пособничество в преступлении, совершенном организованной группой [9].

Доктрина уголовного права выделяет разновидности эксцесса в зависимости от характера совершаемых действий: эксцесс количественный (объект преступного посягательства остается тот же, однако происходит трансформация способа совершения преступления, предмета преступления, изменение интенсивности причинения вреда и т. п.) и качественный (совершение дополнительного преступления к основному, или совершение иного преступления, вместо того, которое охватывалось умыслом).

В качестве примера количественного эксцесса можно назвать причинение тяжкого вреда здоровью вместо вреда здоровью средней тяжести, совершение квалифицированного убийства вместо простого.

В силу взаимосвязанных предписаний ст. 5 и ст. 36 УК РФ при количественном эксцессе исполнителя иные соучастники должны нести ответственность за соучастие в том преступлении, которое охватывалось их совместным конкретизированным умыслом.

Однако при этом акцессорная зависимость деяний, совершенных организатором, подстрекателем, пособником, от действий исполнителя [16] при количественном эксцессе утрачивается не полностью. При сложном соучастии эта зависимость сохраняется в части определения юридической завершенности деяний соучастников.

Например, если исполнитель вышел за рамки совместного умысла на кражу, совершив оконченный грабеж, то действия организатора, подстрекателя, пособника следует квалифицировать как соучастие в оконченной краже, поскольку их общая цель (похитить конкретное имущество) была фактически достигнута, пусть и иным способом.

В качестве примера качественного эксцесса можно назвать совершение еще одного преступления (например, при общем умысле на разбой исполнитель в рамках эксцесса убивает собственника дома, где осуществлялся разбой). В этом случае исполнитель несет ответственность по совокупности преступлений, а иные соучастники — только за совершение первого, заранее оговоренного преступления.

Еще одним примером качественного эксцесса можно назвать совершение иного преступления, нежели то, о котором договорились соучастники.

В случае, когда исполнитель совершает иное преступление, остальные соучастники могут быть привлечены к ответственности за приготовление и (или) покушение на оговоренное преступление, если возможность привлечения к ответственности за приготовление к данному преступлению предусмотрена УК РФ (ч. 2 ст. 14 УК РФ).

Очевидно, что при качественном эксцессе степень отклонения исполнителя от умысла соучастников значительно выше, чем при количественном.

Что касается «сферы распространения» эксцесса, то это возможно, как при простом соучастии (соисполнительство), так и при сложном (при распределении ролей). Единственное ограничение — эксцесс возможен только при наличии предварительного сговора. В случае совершения преступления без предварительного сговора, эксцесс исключается, что вполне обосновано и логично, ведь нет исходного умысла.

Вместе с тем практика содержит примеры применения нормы об эксцессе к иным соучастникам, кроме исполнителя [5]. Так, Г. организовал убийство своей жены с целью сокрытия ранее совершенного преступления — развратных действий в отношении дочери жены от первого брака, и его действия были квалифицированы в этой части по ч. 3 ст. 33, п. «к» ч. 2 ст.

105 УК РФ (организация убийства с целью сокрытия преступления). Действия М. — непосредственного исполнителя убийства квалифицированы по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Судом апелляционной инстанции не подвергнуты сомнению фактические обстоятельства по делу, в том числе и мотив действий организатора преступления — Г. Несмотря на это, действия Г.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации переквалифицировала с ч. 3 ст. 33, п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 105 УК РФ, указав, что «мотив (с целью скрыть другое преступление), которым, в действительности, руководствовался организатор убийства — Г., был скрыт от исполнителя М. и, следовательно, мотив Г.

в данном случае не влияет на правовую квалификацию его действий, поскольку он (Г.) исполнителя М. к квалифицированному убийству Г. не склонял». Судебная коллегия при решении вопроса о переквалификации действий организатора преступления исходила из того, что ч. 3 ст.

34 УК РФ независимо от обстоятельств, относящихся к организатору преступления (в том числе независимо от направленности умысла, от мотива, цели его действий), предполагает квалификацию содеянного им по той же норме уголовного закона, что и действия исполнителя [18].

Однако такой вывод, как указал Президиум Верховного Суда РФ, сделан без надлежащего анализа норм уголовного закона и без учета ряда обстоятельств, имеющих значение для правильной правовой оценки содеянного. Указанную норму уголовного закона (ч. 3 ст. 34 УК РФ) при квалификации действий организатора преступления следует истолковывать во взаимосвязи с положениями ст. 5, ч. 1 ст. 34, ч. 5 ст.

34, ст. 36 УК РФ. По смыслу ч. 3 ст. 34 УК РФ юридическая оценка действий организатора, подстрекателя, пособника производна от квалификации действий исполнителя преступления при наличии у них всех единого умысла на совершение конкретного преступления и при совершении исполнителем именно этого преступления.

Нормы действующего уголовного закона не препятствуют квалификации действий соучастников и исполнителей преступления по разным статьям и разным частям одной и той же статьи Особенной части УК РФ в зависимости в том числе от мотива их преступного поведения, от целей, которые они преследовали, участвуя в преступлении. В соответствии с ч. 1 ст.

5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Данные обстоятельства не были учтены судом апелляционной инстанции при истолковании и применении положений ч. 3 ст. 34 УК РФ, что повлекло за собой существенное фундаментальное нарушение уголовного закона (неправильное его применение), повлиявшее на юридическую квалификацию действий осужденного, а значит, и на исход уголовного дела в отношении его.

Полагаем, что подход Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ является спорным. С одной стороны, уголовный закон отличается императивностью норм и применение его по аналогии недопустимо.

С другой стороны, неприменение норм об эксцессе, например, организатора или подстрекателя, когда все признаки эксцесса наличествуют, не отвечает правилам справедливости и равенства, названным уголовным законом в качестве основополагающих (ст. ст. 4, 5 УК РФ).

Именно поэтому важным является приведение нормы об эксцессе к расширению субъектного состава, что будет способствовать более полному проявлению теории самостоятельной (личной) ответственности, в наибольшей степени применимой в законодательстве многих стран. Например, в США [13].

Можно назвать следующие примеры эксцесса иных соучастников.

Так, подстрекатель, роль которого заключается в привлечении лиц к совершению преступлений, направленных на хищение имущества, может наряду со своей «основной деятельностью» осуществить незаконный сбыт наркотических средств или применить насилие к лицу, для достижения цели вовлечения его в преступную деятельность.

Такие действия свидетельствуют о выходе подстрекателя из модели оговоренного алгоритма действий, направленных на достижение преступного результата, что подразумевало поиск исполнителей для хищения имущества.

При этом соучастники имеют своей целью совершение хищения чужого имущества и никак не подразумевают применение насилия к потенциальным исполнителям таких преступлений или вовлечение их в употребление наркотических средств, то есть такие действия не охвачены умыслом соучастников.

Цель в данном случае иная, подстрекатель же, в свою очередь, преследует дополнительную, личную цель, здесь усматривается его личный умысел на совершение дополнительного преступления, а значит имеет место эксцесс.

Другой пример. Роль пособника в конкретном соучастии — выдать оружие для совершения исполнителями преступлений. Параллельно с такой деятельностью, пособник осуществляет кражу оружия из специализированного магазина, с целью, например, пополнить «банк оружия». Налицо эксцесс пособника.

Считаем немаловажным установление последующего поведения соучастников в случае совершения одним из них эксцесса. И в случае, когда происходит последующее одобрение, надлежит считать, что умысел «доведен» до того состояния, когда он становится общим, трансформировавшись под влиянием произошедших изменений.

Такой подход представляется наиболее полным и справедливым, ведь позволяет говорить о том, что соучастники либо знали, предполагали возможный выход из оговоренной модели, либо по факту совершения дополнительных действий, их одобрили, тем самым «подвели» свой умысел под умысел того, кто совершил эксцесс.

Именно поэтому важным является исследование не только первоначального умысла, но и прослеживание его трансформации по ходу времени и с учетом изменяющихся обстоятельств, обстановки, действий соучастников.

В связи с теоретической и практической возможностью совершения эксцесса не только исполнителем преступления, но и иными соучастниками, предлагается внести изменения в ст.

36 УК РФ, наименование которой следует изложить следующим образом «Эксцесс соучастника преступления», внеся в ее содержание следующий текст: «Эксцессом соучастника преступления признается совершение им преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников.

За эксцесс соучастника другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат». Полагаем такие изменения обоснованными и подлежащими внесению в Уголовный кодекс РФ.

Это позволит судам применять норму об эксцессе не только к исполнителю, но и к иным соучастникам, что, в свою очередь, обеспечит равный подход ко всем субъектам преступлений и назначение справедливого наказания.

Надо отметить, что предложения о корректировке рассматриваемой нормы уже высказывались в литературе. Так, на необходимость расширения законодательных рамок эксцесса в соучастии указывает профессор С. Ф. Милюков также предлагал предусмотреть возможность эксцесса и со стороны других соучастников, в том числе нескольких [15].

Что касается практики применения нормы об эксцессе, то следует отметить, что следователь, прокурор, судья должны исследовать доказательства в совокупности, тем самым установив, что охватывалось умыслом соучастников.

Немаловажным является установление момента совершения эксцесса и мотивы, по которым это произошло, способствовала ли этому внешняя обстановка, слова или действия других соучастников или третьих лиц.

Все эти обстоятельства имеют важное значение и направлены, в совокупности с остальными факторами, на постановление справедливого приговора.

Литература: